Перевернутый. Шут - Мая Смирнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не говори так, – сказал Пьер с легкой строгостью в голосе. – Не забывай про своих родителей и про Маделейн. Они твоя семья.
– Пьер, – она посмотрела на него заплаканными глазами, – ты прекрасно знаешь, что у меня не самые лучшие отношения с моими родными… особенно с моей мамой.
– Хорошие отношения или нет, они все равно твоя семья, – Пьер старался хоть как-то поддержать Изабеллу, но он не мог изменить то, что было реальностью.
У Изабеллы действительно были не самые идеальные отношения в семье и порой их можно было назвать ужасными. Девушка не была любима родителями. Ее мать по каким-то необъяснимым причинам ненавидела ее, и эту ненависть она разделяла со своей дочерью Маделейн. Отец, занимающий должность при дворе, почти никогда не бывал дома, и Изабелла не была близка с ним. Единственным человеком в семье, кто по-настоящему любил и заботился о ней, была Маргарита, которая была рада Изабелле с момента ее рождения. Можно сказать, что Маргарита взяла на себя роль и ответственность матери, с любовью заботясь о своей младшей сестре. Поэтому получалось так, что Изабелла потеряла не просто старшую сестру или лучшую подругу, – девушка потеряла человека, который заменил ей мать.
– О Бог, – Изабелла закрыла лицо руками, снова заплакав. – Мне так страшно, так страшно.
– Изабелла… – обратился юноша к кузине, но она его перебила.
– Знаешь, Пьер, пока тебя не было, – голос девушки дрогнул и дрожь вернулась к ней, – моя мать пыталась избавиться от меня, собираясь выдать замуж за Луиза При де Сьер, который известен своим мерзким характером и тем, как он унижает женщин. Она называла меня ее позором, проклинала и поднимала на меня руку, не желая слушать ни одного моего слова. Если бы не Маргарита, Пьер, то я не знаю, что со мной случилось бы. Я скорее всего убила бы себя и лежала бы где-нибудь в земле. Но теперь Маргариты нет рядом со мной и мне страшно, что еще сделает со мной моя мать. Я словно птица в клетке… живу в страхе, боясь издать лишний шорох, – под конец Изабелла расплакалась с новой силой, снова закрыв лицо руками и загородившись своими длинными волосами.
Испытывая жалость к девушке, Пьер положил свою руку на ее плечи, притягивая ее ближе к себе.
– Я не знал этого. Прости, – только и смог сказать он.
Девушка ничего не ответила и продолжала плакать. Спустя какое-то время Изабелла начала снова понемногу успокаиваться, что порадовало Пьера.
– Прости, – тихо сказала она, отстраняясь от кузена.
– Тебе не за что извиняться, Изабелла, – Пьер удивленно поднял брови.
– Ты прекрасно знаешь, за что я прошу прощения, – Изабелла отвернулась от Пьера.
– Если ты про это, – Пьер показал на свой камзол, – то тогда извинения приняты.
Шутка не рассмешила девушку, и между ними повисло неловкое молчание.
– Изабелла, – наконец сказал Пьер, прочистив горло, – я прекрасно понимаю, что тебе сейчас плохо и страшно. Но… – Пьер взял руку сестры в свою.
– Но что? – вздрогнув, Изабелла повернулась лицом к нему.
– …Я даю тебе слово, что кто бы ни был убийцей Маргариты, я поймаю и лично убью его, своими руками, – твердо и уверенно продолжил Пьер, смотря в голубые глаза девушки. – Он или она не будет долго ходить по этой земле.
– Ты действительно можешь так сделать?
– Если я дал слово, значит, я его сдержу.
На лице Изабеллы, к большому облегчению Пьера, появилась улыбка, хоть и слабая, но появилась, и юноша был больше чем рад этому.
– Что бы ни случилось, положись на меня, – продолжил Пьер, улыбнувшись в ответ. – И, если тебе нужна помощь, не важно чем, пошли за мной и не важно, какое время суток будет, я приеду, как только смогу.
На глазах Изабеллы снова начали наворачиваться слезы, но это были слезы счастья и благодарности, нежели горя.
– Спасибо, – только и смогла сказать она, вытирая платком скатывающиеся слезы. – Большое спасибо тебе, Пьер.
IV
– Отец, – держа бумаги в руке, Франсуа вошел в кабинет, – вы попросили меня вести записи, следя за каждым человеком, приехавшим на сегодняшние похороны. Я хочу отметить, что ничего подозрительного я лично не заметил, – подойдя к столу, за котором сидел его отец, Франсуа положил бумаги на его край.
– Ты в этом уверен? – уточнил Юберт Стон, складывая письма в конверты.
– Да, – ответил Франсуа уверенным и твердым голосом.
– А мне так не кажется, – детектив поднял глаза и посмотрел на сына с разочарованием в глазах.
Франсуа, не понимая, о чем говорит его отец, вопросительно посмотрел на него.
– Скажи мне, пожалуйста, сын мой, – Юберт Стон де Сент-Джули сделал ударение на слове «сын», скрестив руки на груди и прожигая Франсуа взглядом, – что ты думаешь насчет Пьера и Николаса? Они нашли тела Маргариты, Леонардо и их дочерей. Тебе не кажется это подозрительным?
– Абсолютно нет, отец, – Франсуа отрицательно покачал головой, убирая руки за спину. – Маргарита, Леонардо, Сесилия и Джули пропали около двух недель назад до возвращения Пьера Бенедикт и дяди Антонио Исамбер де Сент-Джули в Париж, поэтому невозможно, чтобы мой дорогой кузен убил свою кузину Маргариту Мэйден де Мезьер с ее мужем и дочерьми.
Юберт Стон де Сент-Джули кивнул, таким образом давая понять сыну, чтобы тот продолжал.
– Также, насколько мне известно, Пьер не был лично знаком с Леонардо Сер ди Минно и знал о нем только по письмам, которые были отправлены ему и дяде Антонио Исамбер де Сент-Джули в колонию, – устав стоять на одном месте, Франсуа начал ходить взад и вперед по комнате, продолжая рассуждать. – Таким образом, эти факты делают невозможным то, что Пьер стал главным подозреваемым или даже убийцей. Да, он и его слуга Николас нашли тела пропавшей семьи, но это не делает их подозреваемыми, особенно Пьера. Они всего лишь остались в лесу, чтобы немного поохотиться, и у меня есть тому доказательства. Я сам лично спрашивал их и дядю Антонио Исамбер де Сент-Джули. Все трое сказали мне одно и то же, – с последними словами молодой человек решил присесть на диван напротив камина.
– Они могли сказать одно и то же, но они также могут что-то скрывать. – после небольшой паузы наконец-то ответил Юберт, почесав затылок через свой парик.
– Отец, я прекрасно понимаю, что у вас не самые лучшие отношения с вашим братом, но я осмелюсь попросить вас не позволять вашим личным чувствам
